Анализ деловых решений руководства компании в предбанкротный период окажется под пристальным внимание суда и потребует от последнего специальных познаний в области бизнеса.

В конце 2017 Пленум Верховного Cуда РФ дал развернутые разъяснения по вопросам привлечения к ответственности контролирующих должника лиц при банкротстве компаний (Постановление № 53 от 21.12.2017).

Необходимость таких разъяснений была вызвана вступлением в силу летних поправок в Закон о банкротстве, касающихся норм о субсидиарной ответственности (Закон от 29 июля 2017 года № 266-ФЗ). В Законе появилась целая глава, посвященная указанному вопросу. Поправки серьезно ужесточили субсидиарную ответственность лиц, фактически контролирующих компании, а также номинальных директоров, главных бухгалтеров, ликвидаторов (членов ликвидационных комиссий).

Для установления факта контроля не требуется наличия формально-юридических признаков аффилированности с должником. Достаточно установить, что лицо влияло на принятие существенных деловых решений относительно деятельности должника.

По общему правилу руководитель, собственник компании не отвечает по обязательствам юридического лица, однако в случае банкротства ситуация меняется. И Верховный Cуд предупреждает, что привлечение контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности «является исключительным механизмом восстановления нарушенных прав кредитора».

Для целей привлечения к ответственности имеет значение трехлетний период, предшествующий фактическому возникновению признаков банкротства, когда должник стал неспособен в полном объеме удовлетворить требования кредиторов, включая исполнение налоговых обязательств, независимо от того, скрывалось действительное финансовое состояние должника или нет (объективное банкротство). То есть возникает необходимость установления точной даты, с которой у компании возникли признаки неплатежеспособности.

Руководитель обязан подать в суд заявление о банкротстве компании в тот момент, когда наличие признаков банкротства можно уже объективно определить, если действовать добросовестно и разумно, «в рамках стандартной управленческой практики». Руководитель может составить антикризисный план и предпринимать действия по преодолению временных финансовых трудностей, не заявляя о банкротстве, но суд «простит» лишь тот период, «пока выполнение плана являлось разумным с точки зрения обычного руководителя, находящегося в сходных обстоятельствах».

Ответственность контролирующих лиц наступает и за неправомерные действия (бездействие), совершаемые после наступления объективного банкротства, которые существенно ухудшили финансовое положение должника, в том числе действия, направленные на вывод активов должника, совершение явно убыточных операций, поддержание такой системы управления должником, которая нацелена на систематическое извлечение выгоды третьим лицом во вред должнику и его кредиторам, и т.д.

Таким образом, рассматривая требования о привлечении к ответственности контролирующих лиц, суд должен определить момент возникновения признаков объективного банкротства и для этого выступить в роли экономического эксперта, анализирующего деловые решения руководства компании. Суду надлежит исследовать совокупность сделок и других операций, совершенных под влиянием контролирующего лица, которые способствовали возникновению и развитию кризисной ситуации в компании, но при этом не забывать правила о защите делового решения. Возможно, в скором будущем экономические экспертизы станут нормой по спорам о привлечении к субсидиарной ответственности.

Все это потребует еще большей специализации банкротных судей и их особого статуса. И не исключено, что в конечном итоге мы придем к необходимости создания специальных банкротных судов по аналогии с развитыми западными системами правопорядка.

Гюзель Аббасова, 

ведущий специалист

Консалтинговой компании «Лигал Эксперт»