«Вал банкротств по всей стране. Подавляющее большинство — конкурсные производства с распродажей имущества и закрытием бизнеса. Предприятие, оказавшееся в сложной ситуации, изо всех сил добивают».

Банкротства возглавляют, пожалуй, список самых тяжелых дел. Во-первых, в силу того, что законодательная база в этой области постоянно меняется. И, во-вторых, это всегда крайне эмоционально затратный процесс, который сталкивает лбами самых различных интересантов: многочисленных кредиторов, выстроившихся в очередь за получением причитающейся доли имущества должника, включая банки и налоговые органы, арбитражных управляющих собственников должника, лиц, попавших под оспаривание сделок. Острота ситуации обусловлена тем, что имущества банкрота в подавляющем большинстве случае не хватает для расчетов с кредиторами в полном объеме, а кредиторы не готовы ждать и идти навстречу — напротив, «жаждут мести», стремятся выжать из должника все до последней копейки, отстаивая свое первенство в борьбе за кусок пирога. В свою очередь, собственники бизнеса пытаются сохранить наиболее значимые активы, чтобы начать бизнес с чистого листа. Как в критическом положении взглянуть на ситуацию иначе и увидеть звезды, в интервью DK.RU рассказала руководитель консалтинговой компании «Лигал Эксперт» Ольга Попова.

Ольга Игоревна, к юристам, как и к врачам, как правило, приходят с большой болью. Где сегодня болевая точка у бизнеса?

— К нам всё чаще приходят с реально сложными ситуациями: банкротства, корпоративные споры между партнерами по бизнесу, споры с госзаказчиками по 44-ФЗ, споры из договоров подряда, споры о правах на объекты недвижимости… Видимо, так сложилась специализация: кто-то бьется над взысканием задолженности по договору поставки, а на нашу долю остаются ситуации, которые в принципе кажутся неразрешимыми.

Это случаи из серии «ужас ужасный», когда либо уже принято много ошибочных решений, проиграно все, что только можно было проиграть, либо выиграть заведомо невозможно (должник на грани банкротства). Если пытаться разрешить этот ворох проблем линейно, обычными юридическими способами, то можно, конечно, на какое-то время продлить агонию, но нельзя вытащить из комы.

И для нас самая большая проблема заключается в том, что если поначалу собственник еще как-то в состоянии оплачивать юридическое сопровождение, хотя удовольствия это приносит мало, то в конце концов наступает момент, когда с платежами становится все хуже, а потом этот ручеек иссякает совсем. И предприятие, и сам человек — банкроты. И все, что юрист получит в итоге,— медаль на стену «невзысканная дебиторская задолженность», размер которой может быть весьма внушительным. Когда денег становится все меньше, юристы — последние, кому хочется платить в сложившейся ситуации, потому что мы сопровождаем войну. Да, мы поддерживаем, защищаем, но нельзя убедить суд не взыскивать с должника, если долг действительно есть.

Вал банкротств по всей стране. При этом подавляющее большинство — это конкурсные производства с распродажей имущества и закрытием бизнеса. Что это значит? Берем предприятие, которое оказалось в сложной ситуации, и начинаем изо всех сил добивать.

У кредиторов зачастую срабатывает психологическая реакция: он плохой, по счетам не платит, да еще и выводит имущество! И на уровне инстинктов посыл: добить. Даже если мне ничего не достанется, зато его накажу! И надо признать, что должники нередко сами способствуют созданию такого представления о себе.  

Банкротства возникают же не на ровном месте?

— Да, это война. И здесь завязано много разных интересов. И государство тоже присутствует: налоговая служба наравне с банками — самый нелояльный кредитор.

И вот кредиторы нападают на бизнес, который и так загибается, разрывают, как тузик грелку, а толку-то? Ладно, у банков есть залоговое имущество, за счет которого они в значительной степени получают удовлетворение своих требований. Хотя, если речь идет о большом предприятии, процедура может затянуться на пять-семь лет. При этом, даже когда имущество выставлено на торги по рыночной стоимости, хорошо, если удастся выручить половину, поскольку порой эта цифра составляет лишь 10-20 процентов.

И все прекрасно понимают, это уже бизнес — скупать имущество на торгах, чтобы затем перепродавать. Соответственно, расчеты не эффективны, а текущие расходы за время ведения процедуры банкротства огромны: получили все, кто сопровождает процедуру, а кредиторы в итоге остались ни с чем. Разве что получили моральное удовлетворение, если собственник «наказан».

Ну, должники тоже не лыком шиты, иначе не было бы такого количества злоупотреблений при банкротствах.

— И это тоже имеет место быть. Но все же не массово. А то, что любой человек, оказавшийся в патовой ситуации, пытается спасти хоть что-то — это совершенно нормальная человеческая реакция защиты, потому что есть семья, дети. У человека просто иного варианта не остается: либо его сейчас разденут догола да еще и субсидиарку припаяют до конца жизни, либо он хоть что-то сохранит.

Что в этой ситуации может предложить грамотный юрист?

— На самом деле здесь много психологии. Просто разворачиваешь ситуацию в иную плоскость: из «кошмар, все пропало!» в задачку, к которой можно подобрать решение. А то и не одно. То есть переключаем фокус внимания предпринимателя, руководителя предприятия с проблемы на поиски решения.

По теории Пола Маклина, у человека три мозга — рептильный, лимбический (или эмоциональный) и неокортекс. Так вот, в критической ситуации человеком всегда руководит рептильный мозг, который принимает решения на уровне простейших инстинктов, либо эмоциональный. И в этом состоянии человек только усугубляет свою проблему, роет яму все глубже и глубже, в  то время как все решения рождаются в неокортексе.

И когда задаешь вопрос руководителю предприятия: а если бы этого клубка проблем не было, что бы вы делали? И видишь, как в глазах загорается искорка. Потому что он вдруг замечает, что в мире, кроме вот этих сиюминутных проблем, которые пожирают все его время, силы и внимание, есть звезды. И он не потерял бы их из вида, если бы ежеминутно его не придавливал груз ответственности и вины.

Если снять напряжение от страха, переключиться с войны, которая забирает ресурсы и силы, на созидание, человек начинает генерировать идеи: как не просто рассчитаться с кредиторами, а создать что-то новое: новое производство, инновационный продукт. Он же предприниматель, это его нормальное состояние.

В вашей практике были такие случаи?

— Конечно! Мы в сентябре прошлого года подняли тему, как можно решать банкротные ситуации по-другому. И вот первая ласточка – 2020 год начали с заключения мирового соглашения в процедуре банкротства  Златоустовского часового завода. И я на самом деле горжусь результатом, которого удалось добиться, потому что, если бы завод был признан банкротом — это, без преувеличения, была бы катастрофа. К счастью, у руководителя очень высокий уровень позитивного настроя. Как только сменили фокус внимания — сразу настоящий фонтан идей забил: новая продукция, новые рынки. Например, как трансформировать предприятие из часового завода в завод точной механики. Сначала практически шепотом — настолько это казалось невероятным! А затем уже в полный голос. И это же возрождение целой отрасли, которой сегодня нет в России. Все мысли материальны, мы сами себе создаем все ограничения. Идея зародилась, кристаллизуется: восстановлено производство легендарных подводных часов, к 9 мая будут выпущены особенные часы Победа, какие были у наших красноармейцев, уже сейчас  в линейке продукции появились ювелирные модели из уникальных сплавов, планируется установить витрину фирменной продукции в VIP-зоне в аэропорту Екатеринбурга, ведутся переговоры с Роскосмосом и еще многое другое. Процесс запустился, как только руководитель предприятия понял для себя, что можно делать по-другому.

Возможно, муниципальным и региональным властям стоило бы обращать больше внимания на подобные случаи?

— Поддержка власти, конечно, необходима — не только и даже не в первую очередь финансовая, хотя, конечно, прекрасно, что есть, к примеру, фонды развития малых городов, где можно получить финансирование на очень приятных условиях. Но все же в большей степени — координационная. Потому что специфика предприятий, которые работают, к примеру, по гособоронзаказу, такова, что в этот год заказ может быть, а в следующие четыре — нет. Предприятие набрало людей, закупило современное оборудование, замечательно отработало — а дальше что? Распределение заказов внутри отрасли, межотраслевое взаимодействие — это же прямые обязанности регионального минпрома. Кроме того, было бы правильно, если бы власть в некоторых случаях выступала координатором, собирала все стороны за стол переговоров. И до Москвы так гораздо быстрее достучаться.

А мы же, на минуточку, говорим о предприятиях, которые в масштабах не только региона, но и всей страны — чуть ли не единственные в своем роде. Сейчас, можно сказать, два часовых завода в стране осталось. Закроются — в Китае будем все закупать?

Как же в критической ситуации в принципе найти силы, чтобы думать о развитии бизнеса?

— Когда собственник бизнеса входит в пике, именно в этот момент он может увидеть небо, полное звезд. И это возможность задуматься, чему я посвятил свою жизнь. Это же про пользу миру на самом деле. И человеком тогда начинают двигать совершенно другие материи.

Главный момент — где находится фокус внимания. У собственников бизнеса огромная ответственность перед работниками, перед контрагентами, перед бюджетом: налоги надо заплатить, заплату вовремя выдать, по сделке рассчитаться — это вечная боль. И это тянет вниз. Все проблемы разрулятся, как только ты переключишь фокус внимания. В моей практике был случай: предприниматель, оказавшийся фактически на грани банкротства, после разговора просто доверился, сказал: хорошо, занимайтесь всем этим ворохом проблем, а я сконцентрируюсь на развитии бизнеса. Удивительно, но как только он отпустил ситуацию и начал заниматься тем, чем, по сути, и должен заниматься собственник бизнеса, все пошло на лад. И суд в значимом для нас споре удовлетворил исковые требования в полном объеме. Когда клиент не в проблеме, не мешает и не тянет вниз своим негативом, нам справиться с его текущей задачей гораздо легче. Мы, хоть и юристы, но не стремимся воевать. Нет задачи побить оппонента или о чем-то поспорить с пеной у рта. Перед нами стоит единственная задача — донести суду свою позицию так, чтобы суд услышал. Всё. И это не про войну. Это разные вещи. И энергия разная.

На чем основываются ваши убеждения, не вполне традиционные для юриста?

— Это коучинговые технологии, которые я применяю уже два года. Я профессиональный коуч, закончила 4-модульную программу Международного Эриксоновского университета «Наука и искусство трансформационного коучинга», прошла ряд дополнительных программ, кроме того, уже несколько раз ассистировала на программах. В течение последних двух лет шел бесконечный процесс осознания. Прожил ситуацию, разобрал — поднялся еще на одну ступень. И это лестница вверх, размер ступеней которой растет в геометрической прогрессии.

Переворотным моментом в жизни стало знакомство с принципами Мильтона Эриксона. Первое: со всеми все окей. Второе: у каждого есть позитивные намерения. Третье: у каждого есть все ресурсы, чтобы достичь желаемого результата. Четвертое: все меняется и более того, изменения неизбежны. И пятый принцип — все решения, принятые в конкретный момент времени, правильные.

Расскажите поподробнее, как это применить к реальным жизненным ситуациям?

— Самый основной принцип: со всеми все окей. Звучит просто, а на самом деле достаточно сложно заходит с точки зрения принятия. Партнер по бизнесу, который что-то сделал не так, а еще хуже — предал. С ним все окей? Или подросток, у которого вечно неприбранная комната, разбросанные вещи? Или малыш-трехлетка, который бьется в истерике в магазине, потому что ему не купили игрушку, и вся очередь с осуждением смотрит на мать, которая кричит на ребенка и пытается заставить его замолчать? Как изменить свои негативные эмоции, когда видишь то, что тебе не нравится? Не секрет, что с близкими мы зачастую поступаем резче, чем с подчиненными, коллегами, другими людьми. Для меня это было глубокое прожитие и осознание. И если поразмыслить, то становится очевидно, что капризничающий ребенок имеет позитивное намерение — он хочет привлечь к себе внимание, и использует те единственные ресурсы, которыми располагает, — крик и слезы. И все изменится, когда он повзрослеет. Мама кричала на своего ребенка, потому что в тот момент времени просто не знала, как можно по-другому. Так что, и с ним, и с мамой, и даже с очередью в магазине все окей, и у каждого свое позитивное намерение.  И на этих простых принципах, если их глубоко прожить, можно объяснить и разобрать самые разные ситуации.

Допустим, сложная ситуация: арендуют цех, и у собственника отключили электричество за неуплату. Сумма большая. Цех встал. И находящиеся рядом арендаторы тоже пострадали. На первый взгляд, все ужасно. Первая реакция — устроить разборки с собственником. Но в этом случае мы лишь загоним его в эмоциональный мозг, у него появится желание сбежать подальше и спрятаться в норку. А если посмотреть на ситуацию по-другому? Всё уже случилось. Если переживать или душить собственника — что-то изменится? Нет. К тому же, как известно, все эмоции поселяются в теле, и в конечном итоге тело отвечает  болезнями. Если такие реакции причиняют только вред, то что можно сделать по-другому?

Принятие ситуации не означает, что надо смириться или подставить вторую щеку. Это осознание случившегося факта. Если продолжать себя эмоционально накручивать, рисуя картинку «ужасных ужасов», именно этот сценарий и реализуется. Вместо этого стоит задать себе вопросы: что я на самом деле хочу в данный момент времени и как я могу этого достичь наиболее легким для себя способом? И тогда сразу мозг, свободный от эмоциональных переживаний, начинает генерировать идеи.

Если вернуться к ситуации с цехом: хочешь, чтобы электричество подключили быстро? Можно взять в аренду генератор, переговорить с остальными арендаторами, скинуться и оплатить, перезаключить договор с энергосбытовой компанией напрямую, чтобы избежать этих ситуаций в будущем, а может, вообще найти другую производственную площадку? Появляется совершенно иное видение. И так про все — можно разобрать простую бытовую ситуацию, а можно — банкротство бизнеса. Понятно, что есть ситуации, которые требуют гораздо больше времени для осмысления и внутренней работы. Но нерешаемых ситуаций в принципе нет. Более того, решение кроется в самой ситуации. Хороший метод: представить самый худший вариант развития событий, понять, что мир не рухнет, договориться с внутренним хомячком, просчитать запасные варианты и отходные пути — и решать, что хочу вместо. На самом деле чем более тяжелая и кризисная ситуация, тем больше возможностей она открывает.

Каждая сложная ситуация дается для того, чтобы в жизни что-то поменять и взглянуть на вещи иначе. А если человек с первого раза этот намек не расшифровал и урок не усвоил, ситуация будет повторяться снова и снова, только на более высоком уровне сложности.

А если другая сторона конфликта не настолько продвинутая и настроена именно на войну?

— Я заметила, что осознанность распространяется в пространстве, как вирус. Это, опять же, психология: если в темной комнате включить фонарик, все потянутся к свету, один засмеялся — все вокруг улыбнулись. И тут действует такое правило: кто более осознанным приходит на переговоры, тот и создает картину переговоров. Если изначально прийти с установкой: мы будем до-го-ва-ри-вать-ся, то вторая сторона, как бы ее ни штормило, поднимется на этот уровень. Один осознанный человек в состоянии изменить небольшой город.